Сумрачное мерцание кроваво-красного огня и волны дыма наполняли собой зал. Потолок давил, как пресс, и ни единый луч суровой луны не проникал сквозь сосновые лапы. Поленья лениво трещали в каминной пасти и давали больше пара, чем тепла. По залу двигались тени. Двигались просто так, парами и кольцами, и сами были, как дым, который заполнял пространство между ними. И не двигались вовсе, и скакали, тревожа волны дыма, кружа их лихой каруселью. Окутал дым все вокруг и начал свою бешеную круговерть, смешался с музыкой в единое, мчался искря и туманясь, пугая и веселя, и усыпляя, усыпляя...
И закружился дым-туман в лихом вихре и заслонил собой все... И дальше уже был сон, а дыма никакого не было.
Расширились стены, взлетел потолок, и белого мрамора колонны вросли в плиты пола, в зеркале которого отразился водопад люстр. Они и вспыхнули тот час же торжественным светом, который пролился, ударился о стены, о зеркала, отразился и разбрызгался по залу и осветил толпу, расступившуюся к стенам. Легкий шепот пронесся среди гостей:
- Королева!
Никакого шуршания торжественных нарядов не было, а просто разлилось сияние мягкое, теплое, но величественное и гордое, и в его лучах вошла она. Дошла до середины зала, и ее радостный свет мерцал с каждым шагом, струился от платья, от туфель, струился от искрящихся локонов такой изумительной густоты, что тяжесть пряди ощутила бы рука самого сильного воина, если бы нашелся безумец, осмелившийся коснуться Королевы. И утопая в кудрях цвета ночи, пронзительно сиял алмазный венец, с каждым ее шагом вспыхивая так ярко, что ослеплял всех вокруг. Слезы заполняли глаза - мало, кто отважится вынести долго это сияние! Слезы стояли пеленой, и глаза, пораженные светом, болели, как от едкого дыма... И голова кружилась, как в тумане...
...Дым-туман плыл по залу. Плыл волнами и кольцами, плыл струями и лучами, он был смешан с музыкой воедино, и когда та на минуту прервалась, дым отступился и успокоился. Дым стлался волнами под потолком медленно и тягуче... А посреди зала в слабой подсветке фонаря стояла в кругу она. И было ощущение, что где-то уже встречались эти глаза с такой пронзительной глубиной. Почему они манят и притягивают к себе?! - отпустите! - да еще эти черные волосы в красном свете, который тут же мигнул, стоило лишь о нем вспомнить... И поплыла мелодия. Никуда не деться мне от этих глаз - они приближаются, мне страшно... Нет: просто я иду к ней - я этого и хочу и боюсь и не могу оторваться, и есть сейчас одна дорога, по ней я иду, прикованный взглядом этих глаз.
- Разрешите Вас пригласить, Королева!
Господи, что я говорю? Зачем этот жест с оброненной на грудь головой?! Голова вскружилась, когда до нее был еще целый шаг, она не была еще в моих объятиях, а я уже не понимаю, что творится со мной. Как это хорошо и волшебно!
Мы вдвоем, и мерно, в такт музыке, кружится зал, мерцают его огни, все вращается вокруг нас. Какое приятное тепло исходит от ее волшебных волос, сияющих искрами! Я хочу посмотреть в ее глаза! Нельзя было так наклоняться назад для этого! Но теперь уже слишком поздно: и потолок смешался в вихре с полом, и стены закружились с бешеной быстротой, и одно мгновение казалось, что я вижу звезды, - а может, это был тот миг, когда я еще видел ее глаза... Все сжалось в точку, и стало темно... Сразу после этого вспыхнул свет - такой пронзительный и величественный, что перехватило дыхание...
.... А может быть, его и не было вовсе, а всем гостям только казалось, что свет исходит от глаз Королевы. Взгляд ее облетел присутствующих, и все по какому-то мимолетному тончайшему движению поняли, что бал начался. Музыка пролилась дождем, даже не дождем, нет, - водопадом искр, звуков, ароматов и огня.
Сперва нерешительно, но потом все смелее гости образовывали пары, кружились в нежном вальсе. Счастливые улыбки летали по залу, но вокруг Королевы оставалось свободное пространство. Никто из гостей не решался нарушить границу какого-то всеми выбранного почтительного расстояния. И тем паче, никто не осмеливался пригласить саму Королеву - так и стояла она в середине зала, излучая свой волшебный гордый свет. Лишь самый проницательный взгляд мог уловить в ее глазах оттенок какой-то, ведомой только ей самой грусти.
Один из углов бального зала был освещен слабее других, и вот на нем-то и остановился взгляд Королевы. Тот час же легкое облако мрака заколыхалось в углу и стало собираться в тучу, сгустилось и налилось свинцовой тяжестью. Все присутствующие с ужасом, таким, который бывает только перед неизвестным, смотрели в угол бального зала. И музыка почти вовсе затихла и стала тревожней. Через мгновение, сопровождаемая брызгами разбившегося оконного стекла, через весь зал грянула косая, изломанная молния. И больше ничего, кроме этой белой молнии не было видно...
- Удивительно! - гроза среди зимы, - послышалось где-то рядом, но слова эти утонули в кружении танцующих пар, и тем более, не долетели до наших ушей.
А за окном неслась на мир гроза – в этот момент еще раз вспыхнула молния, и ничего кроме этой белой молнии не было видно...
Когда вызванное вспышкой ослепление сошло с гостей, в углу обрисовался нечеткий, колеблющийся в окружающем его мраке, образ рыцаря в черном. Он сгустился и стал реальным. Тогда пропал и мрак, окружавший его. Мерный и грозно-величественный звон шпор разнесся по бальному залу. Рыцарь в черном шел к середине зала... Тусклыми звездами поблескивали шпоры на сапогах тонкой черной кожи, казалось, весь свет зала был украден серой сталью его шлема, вспыхивала с каждым шагом стальная же шпага. С последним шагом рыцаря его шлем оказался уже прижатым левой рукой к груди, бледное чистое лицо предстало перед ее взором.
- Разрешите Вас пригласить, Королева! - прогремели и отразились от стен его слова.
На лицах и придворных и гостей царило полное смятение: есть дерзости, против которых бессильны любые законы!
Рука Королевы сама поднялась, а может быть, была поднята какой-то неведомой силой, и уже нежно и покорно опустилась на плечо рыцаря. С этим прикосновением музыка в зале налилась прежней силой, сверкнула, выплеснулась в толпу гостей лавиной звуков, искр и какой-то удивительной волшебной силы, которую называют счастьем...
- Ах, Боже мой! Я сама не понимаю, что со мной!
Музыка лилась чистым звенящим ручьем, все вокруг пело и ликовало, неизвестно откуда взявшиеся птицы задевали крылами плечо Королевы, и ни один воин не посмел, да впрочем, и не смог бы дотянуться до эфеса шпаги... Влажные от счастливых слез глаза шептали:
- Кто ты, Бог или демон, счастье мое или горе, радость или слезы?!
- На свою погибель встретил я Вас, Королева, - отвечал он глазами.
- Останься со мною! Уйдем отсюда далеко-далеко! - молил ее взгляд.
- Солнце уже у горизонта, моя Королева!
- Я люблю тебя и я погибну, если ты уйдешь!
- Я не могу, моя Королева! Мое сердце разорвется от счастья, если я буду любить Вас дольше одного танца... Луна исчезает, я должен идти!..
- Возьми меня с собой!
- Нельзя, моя любимая, ты погибнешь там, куда мне суждено идти!.. У нас есть еще только несколько мгновений этого волшебного танца! Я не успею тебе сказать...
- Не надо! Я поняла...
Грянула тишина. Не смолкла мелодия и оборвался танец, а именно грянула тишина. И сразу в разбитое до того окно проник свежий предрассветный ветер, он закружился в буйном вихре вокруг Королевы, трепал ее платье, разметал волосы цвета ночи и оторвал ее руки от плеч рыцаря в черном.
И с этим же лихим диким ветром донеслось до всех призывное ржание коня. Звеня алмазами подков, конь вырос перед изумленной публикой... И уже в последний раз за эту ночь сверкнула молния... После вспышки те, кто еще был в силах смотреть, увидели посреди зала черного всадника на сияющем звездами алмазов гордом коне. И тут рыцарь нагнулся к Королеве, и прижав к себе, поцеловал так, как это делают, расставаясь навсегда. Он тронул поводья и перемахнул через окно, за которым уже занимался рассвет.
Осколки стекла брызнули о булыжную мостовую и захрустели под копытами коня, вынесшего рыцаря в черном из оконного проема. Последний лунный луч прокатился по блестящей шерсти, скользнул по гриве и, собравшись в точку на острие меча, вспыхнул и проник в самую глубину сердца Королевы.
Предутренняя розовая мгла окатила все вокруг и сказка ночи начала сама собою таять... Сперва исчезли шпили замковых башен, раньше всего застигнутые врасплох солнцем – они растворились в сыром утреннем тумане и потащили за собой черепичные крыши и сами башни. Пропали куда-то стены, и рухнул, растворившись во мгле бальный зал со всеми гостями...
И последнее, что еще могла видеть Королева, было неистовое солнце, взошедшее красным полукругом над далеким горизонтом. И только взмах черного крыла вампира, улетавшего обратно в Ночь…
Лана вышла на залитую солнцем террасу. Игра окончена.
Но будет новая ночь, и, если ты Королева, то начать новый бал в твоей власти, и верные пажи, и влюбленные рыцари, и трубадуры, воспевающие твою красоту,и музыканты, и придворные, будет все...Только не каждый влюбленый рыцарь сумеет стать Королем для Королевы...